Есть вещи в один миг неподдающиеся пониманию и осмыслению. И чтобы добраться, докопаться до сути происходящего, необходимо время. Уже давно, не одно десятилетие назад из жизни ушёл отец ныне пенсионера, ветерана авиационной службы Туркменистана Байрама Маликовича Чарыева. Отца, героя войны Малика Чарыева, не стало, когда Байрам Чарыев только-только окончил школу.

С тех пор минуло более 50 лет, а Байрам Маликович и сегодня, благо появился интернет, в поисках сослуживцев и всех тех, кто знал его отца либо по совместной работе, либо по службе в годы войны. Последних, как выяснилось из личного архива, собранного об отце сыном, оказалось значительно больше.

Перелистывая страницы архива с пожелтевшими от времени фотографиями, который за много лет собрал Байрам Маликович, меня не покидала мысль о том, отчего так крепко и глубоко засела в душе сына память об отце. Ведь прошло немало времени, сменилось не одно поколение. У Байрама Маликовича теперь много своих детей и внуков, а он и сегодня, находясь в редакции «Золотого Века», при любом упоминании об отце, каждый раз невольно, чувственно и даже несколько эмоционально, тихо выдавливал из себя… «Батя».

Такое стремление, страсть сына в мельчайших подробностях узнать о жизни и боевом пути отца, становится понятным, когда, узнаешь из беседы с Байрамом Маликовичем, как непросто было ему в своё время без поддержки, советов отца, когда в том возникала необходимость. Выбор профессии, женитьба, появление детей и ещё многое другое, требовали общения с близким, родным человеком. Тем, кто для каждого из нас является непререкаемым авторитетом. К кому прислушиваешься. Кроме всего прочего, Байрамом Маликовичем, на мой взгляд, двигало и желание познать поближе своего отца, ведь он не в полной мере успел насладиться общением с самым близким человеком. Одно дело детское, подростковое обращение сына «Папа», другое - теперь, очевидно, так не достающее ему сегодня…«Батя». Не зря ведь говорят, - «эх, если бы он сейчас был рядом…»

Если бы не война, если бы не ранения отца после возвращения с фронта… Фронтовик Малик Чарыев, воздушный стрелок-радист и в мирное время добился немалого. В первые послевоенные годы, в отличие от многих, он пошёл учиться. Сначала на Высших торговых курсах в Ленинграде, затем пять лет обучения в Туркменском государственном университете. Продолжительное время занимался научно-исследовательской работой. Был нештатным фотокорреспондентом Союза журналистов Туркменистана. Написал книги – «Советский Туркменистан» (1967 г.), «Туркменские виноградные вина» (1971 г.), «Воспоминания фронтовика» (1972 г., к сожалению, не опубликована).

Разносторонний человек, Малик Чарыев в мирное время стремился наверстать упущенное за годы войны. Он продолжал «сражение», но теперь уже на личном фронте. Его боевые качества – доводить начатое до конца, быть лучшим во всём, целеустремлённость – отмечали все те, с кем когда-либо сводила его судьба. Дослужился до заместителя Председателя Торговой Палаты республики (по военным меркам - генеральская должность). К сожалению, фронтовые ранения не позволили ему реализовать все мечты. Обладатель орденов «Боевого Красного Знамени», «Отечественной войны I степени», медалей «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта» чуть-чуть не дожил до своего 60-летнего юбилея.

Сначала война, затем мирные заботы не оставляли Малику Чарыеву достаточно свободного времени, чтобы полностью отдаться воспитанию детей, а тем временем сын Байрам достиг совершеннолетия. Но как водится у молодости свои заботы и увлечения. Да к тому же рядом была любимая мама – Джахан, одна из тех счастливых жён, которая дождалась после войны своего Малика.

Только спустя некоторое время Байрам стал ощущать отсутствие отца. Постепенно возникала необходимость восполнить его образ. Много что узнаёт он от матери, кое-что от близких и знакомых. Но не хватало главного – того, что скрывали в своём безмолвном железном молчании многочисленные ордена и медали солдата Малика Чарыева.

Родившийся за год до Октябрьской революции в селе Мюлк-Буркоз Мервского уезда Малик Чарыев, едва окончив школу, непродолжительное время трудится на кирпичном заводе, затем работает инструктором планерного клуба Осоавиахим. В тридцатые годы прошлого столетия полётами и парашютным спортом увлекалась значительная часть молодёжи. В предвоенные годы Малик Чарыев одновременно и учится, и служит в Кировабадской военно-авиационной школе лётчиков. А с первых дней войны выпускник лётной школы Чарыев в рядах авиации дальнего действия, он – гвардии сержант, стрелок-радист 10-го гвардейского авиационного полка АДД.

Утверждают, что порой цифры говорят о человеке больше, чем многочисленные рассказы о нём. Так вот, если обратиться к статистике, Малик Чарыев в составе экипажа героя Советского Союза лётчика Ильи Мусатова, штурмана героя СССР Артёма Торопова только к октябрю 1944 года совершил 193 (!) боевых вылетов на бомбардировку военных объектов противника в глубоком тылу и его войск на переднем крае, сбил два вражеских истребителя и один в общем бою. Трижды ранен. А до конца войны ещё год, и сколько боёв, воздушных сражений было впереди. И ещё немного о статистике, которая говорит сама за себя. По некоторым данным, соотношение погибших стрелков-радистов и летчиков во время войны - семь к одному, то есть на каждого погибшего летчика приходилось семь воздушных стрелков. Оно и неудивительно. «Должность» эта у летчиков считалась самой сложной: мало того, что стрелку-радисту необходимо было совмещать два дела – вести огонь и передавать сообщения, так и место его в самолете было самым уязвимым. Особенно в первые годы войны-стрелки действительно чаще погибали, особенно летавшие на Ил-2, поскольку они-то как раз сидели вне бронекорпуса.

Поиски информации о солдате Малике Чарыеве уводили его сына в самые дальние уголки и края бывшего Союза. На связь с ним выходили архивисты, родственники лётчиков с кем служил его отец, воздушное командование. Многое открывалось из мемуаров и воспоминаний, оставленных лётчиками-фронтовиками. Всего не перечислишь, уж больно много всего накоплено. Тем не менее, кое-что стоит привести в качестве доказательства.

Один из сослуживцев Малика Чарыева пишет (орфография без изменений): «Здравствуйте, Байрам! Сегодня встречался с Ольгой Александровной Головановой. Для завязки разговора я ей сказал, что получил письмо из Туркмении. Она тут-же спросила: "От Чарыева?" (!!!) Я обалдел от неожиданности, на что она, улыбаясь сказала: "Он у нас один из Туркмении. Он в Ашхабаде живет?". Сказала, что Ваш отец летал с Головановым и после войны. Очень простая, обаятельная и доброжелательная женщина. Оказывается, в 2004 году вышли наконец полные мемуары Голованова. Но тираж всего 3000 экз. и в продажу он не поступал - весь разошелся по спискам. Эту книгу она мне подарила с дарственной надписью и сказала, что если Вы приедете, то она и Вам подарит. Буквально ее слова: "Жалко, что он не приехал". Книгу, как только отсканирую, сразу пришлю».

Тот, кто упоминается в этой записке – маршал авиации, во время войны - командующий авиаций дальнего действия (АДД) Александр Евгеньевич Голованов. В записках-воспоминаниях Голованова Байрам Маликович обнаруживает следующие строки об отце (орфография сохранена без изменений): «Когда я в архиве перебирал наградные листы с описанием мужества и подвигов, невольно спрашивал себя: почему мы были так скупы на награды? Разве не заслужили высших наград члены экипажей, скажем стрелки и стрелки-радисты? Сколько машин, а следовательно и жизней спасли они, ведя воздушные бои? Сколько экипажей благодаря им до сих пор здравствуют и имеют самые высокие награды? А ведь у нас не было ни одного Героя Советского Союза среди стрелков и стрелков-радистов, хотя многие из них совершили по триста и более боевых вылетов. Вот, например, стрелок-радист Сергей Иванович Мезин! У него — 327 боевых вылетов! Куда он только ни летал! Покидал самолет с парашютом, был ранен, менялись командиры экипажей, а он все летал. Начал войну с первого дня и довоевал до последнего. В многочисленных воздушных боях он сбил восемь истребителей противника. Это ли не настоящий герой?!...

Достойно несли свою службу все стрелки-радисты... Сын туркменского народа Малик Чарыевич Чарыев также провел немало воздушных боев, имел ранения, признавался негодным к летной работе, но продолжал летать до конца войны и громить ненавистных фашистов» («Записки командующего АДД»., М., 1997, стр. 164.».

Ещё немало таких отзывов об отце обнаружил Байрам Маликович об отце, от многих с кем ему приходилось переписываться и встречаться за многие годы своих поисков.

Очевидно, в некоторой степени восполнив образ отца-солдата в 1996 году Байрам Маликович написал стихотворение -

И снится мне Отец,

Сказать мне что-то хочет…

Но скован я цепями сна.

И говорю себе, что было всё неправда.

О том и то, что умер Он.

Вот вижу я его, печален Он,

И знаю, видит Он меня,

Спросить о чём-то хочет.

Но плотен сна эфир, ступить я не могу.

И просыпаюсь. Во тьме я не пойму,

То был ли сон, иль то, что я проснулся.

И спрашиваю, что хочешь Ты?

Чтоб я кому-то позвонил? Или открытку подписал?

Так некому звонить и некуда писать …

Командующий Ваш…, не вмести ль хоронили?

Уже давно как нет комэска, комдива нет.

Герой Ваш командир - Илья на Кунцевском …

Он рядом с Каверзневым Сашей.

Татьяны нет, канул в безвестность друг Бакинский.

Лишь штурман Кот, о нём давно известий нет.

Как объяснить тебе, что оказался в зарубежье он.

Вы “там” наверно всё решили,

"Глаза" и "Уши" экипажа …

Мне поручили стать связным

Меж Вами и живыми?

1996г.

Для сына отец жив и сегодня! Только так, наверное, можно объяснить феномен столь продолжительного заочного общения с отцом посредством воспоминаний, бесед и переписки с его сослуживцами, командирами - ветеранами той самой войны 80-летие победы, которой отмечается в эти дни.